Тэг: экзистенциальная поэзия

Нет, это не смерть: наверно, простая усталость
и доводов малость; изрядно ещё мне осталось,
я чаю, я знаю. Нет поводов мыслить иначе, ведь ночи
бессонные — следствие вечных исканий, стараний.         
                                                          Впрочем,
нелепо глаголить о том, в чем сомнений немало:
извечные поиски, вечные думы — не исты нимало,
в них много лганья, ослеплений, сплетений
                                           ответов нелёгких,
вопросов на них наводящих, приводящих
                                             к парезу лёгких.
Исканья — исчадия мысли, в кой ценности вовсе нету.
Зачем каждый вечер в выси, исполненной звёзд,
                                                  ждать комету?..
Встречать новый день, покуда заря на исходе,
без задней мысли о том, что завтра наступит навроде
разруха в воззреньи, исполненном чёрного пепла.
И пусть. Ничего, сё — не жгучесть бесплотного пекла,
не смерть, не изумье. Наверно, лишь тени оных,
отчасти раздутых субстратом летас воронёных.

О, из небытия в бытие едва ли одним взмахом кисти.
 Все сложное — просто, ибо жизнь — восприятие исти
 и фальши как рокота наших мышлений,
 с ним — смены эпохи неверий и неисцелений.

В жизнь, полную сложных идей — с нехитрой улыбкой,
 исполненной лёгкого страха, и зыбкой
 надеждой, что пролезет сквозь гурт недужных
 единственным словом из сонма других, ненужных.

Зачем? Почему? — и начто столько вопросов?
 Почто осложнять жизнь, если все сложное — просто,
 как осыпь на скалах, как ветер, дующий с брега,
 как мир, изнуренный сущностью, и... хлопья простого снега?

В жизнь, полную односторонности — с кличем,
 пусть неуверенным, пусть. Ироничен
 сей мир; всё, что делает нас печальными, сонно
 погибает от сильного слова из того самого сонма.

Немного отдушины, и дышится сразу легче.
 Здесь надо немного слов — не стоит нелёгкой речи.
 О, из небытия в бытие едва ли одним взмахом века.
 Всё сложное — просто, мысль — лишь восприятие века.

Когда наутро постоянно во рту есть привкус злого горя,
клянёшь ты Бога окаянно, в постели томно зимогоря.
Ты истощаешься юдолью, ведь точит плоть душа больная;
свою ты проклинаешь долю, себя, на деле, проклиная.
В душе коррозия; из ржави метальной сделаны виденья:
они как символ сложной яви, ментальной розни, отпаденья.
Когда наутро, как обычно, ты вспоминаешь сон минувший,
твоё нутро рыдает зычно, подолгу, горько, слабодушно.
Когда наутро постоянно жжёт одинокости обличье
твой век нелёгкий, бездыханно тобою правит безразличье.
Клянёшь ты Бога безрассудно, в постели страшно почивая,
всё ожидая ночи судной, глаза помалу закрывая.

Ты стоишь на балконе высотки всю свою жизнь;
там есть дверь, и ты можешь выйти, но не хочешь явно.
Если по́ леву руку взглянуть: там горы остры́, и стынь,
океан, ледник, ветер, мороз — голосят державно

справа. Впереди — солнце светит, гор зелёных сонм:
там сны пустого грядущего и грёзы исстари маются.
Несмотря на то, что сильно, до́ смерти клонит в сон,
повернись назад и посмотри: дверь, может, открывается.

Ты стоишь на балконе высотки, и не хочется уходить;
понимаю, мой друг, но иначе никак, понимаешь?
Мне ль тебя вразумлять, бугай, мне ль тебе говорить,
что на холоде стоя, куря сигарету, ты помираешь?..

Понимаю, скучно на улицах: ни лучей, ни людей,
ни парков, пропитанных первой любовью; одна серость,
ибо от выси покрытой тучами, становится холодней,
ибо от пустоты и безысходности мозжит онемелость.

Крики птиц истощают, высасывая кровь из вен,
ты ж стоишь и куришь на балконе, принимая за должное,
что тяжело стоять, не стерпеть и нытьё колен,
и то, что прыгать точно нельзя, ибо не спастись лонжею.

О! Не уповай на время. К двери́ развернись
и открой же её наконец, хоть и, знамо, чуток поздновато;
преступи черту безначалия, не смотри ввысь...
...на себя ль тянешь дверь? Не получится; от себя надо.

Дверь открыта. Находи лестницу. Потихоньку ступай,
ты найдешь выход и, наконец-то, спустишься к скверам;
тяжело, ново, непрывычно всё для тебя. Пускай
будет страшно впервой. Ничего: там вовсе не скверно.

О! Ты думал, город пустой? Нет, там люди, там жизнь
бьёт ключом: и солнце, и радость, и голос детский.
Всегда можно найти оазиз посреди пустынь,
и для этого нужен всего лишь повод... повод веский...

Ветер веет в окно. Ты сидишь, где-то там, в углу комнаты,

изнурённый, с грустью в руках, мыслями в голове, согнутый;

там, за окном, недурно. Есть чем заняться, поискать ежели,

но ты хочешь остаться здесь, изнуряясь тяжелой мрежею.

Ветер веет в окно. Ты посмотришь в зеркало и ужаснёшься;

погляди на себя: ты плох, выйди на улицу, иль задохнёшься.

Не изрывай клочьями волосы, не царапай ногтями на коже;

ветер веет в окно. Там свежо, в комнате, право, тоже,

но дурно. Эпицентр мыслей, средоточие слезоточий;

выходи во двор. Подыши, погрейся. Не дожидайся ночи,

выходи во двор. Можешь немного позже, но это неважно;

на рассвете, к примеру, будет сыро, тепло и влажно,

только не засыпай в комнате. Там спертый воздух и душно,

ты проснешься назавтра и снова, сплин, кашель недужный,

щепотка безразличности, щепотка безысходности, возглас

посмертно-душевный, предвкушения крик и волглость.

Ветер веет в окно. Ты сидишь, где-то там, в углу комнаты,

изнурённый, с грустью в руках, мыслями в голове, согнутый;

на полу — картинки из прошлого, дежавю, дни, воспоминания;

потолок, как небо, в облаках из горечи и упования.

Мысли разум тлят, словно плоды разъедают дерево;
я знать не знал о мире и оттого отравлялся медленно.
Господи, упаси! Аз многогрешный, склонный к изъяну;
на причастие что ли сходить: может, я непорочным стану.
Мне на исповедь, право, рано, помирать, наверное, поздно.
(в поднебесной найду ли несметных я истин космы?)
Мне не видно впотьмах ничего: ни исхода, ни брезга,
ни заповеди громкого гласа, что дрянных бы срезал,
ни отповеди славного слова, ни оттепели звонкого зова,
ни слога молитвослова, кой хочу я восслышать снова...
Я словно со смертью рядом, хоть она без косы бродит;
мне на исповедь, право, пора, помирать ещё рано, вроде;
миру исповедь тоже нужна: знамо, он не пойдёт в церковь,
и живого креста сверки станут зараз меркнуть.
Исть, епитимья, крест, правда: к чертям остальное.
Главное, жить (не истлеть, пока не накрыло землёю)
с Христом; впрочем, нет, это мне так, наверное, проще:
с ним я мир познаю, осязая его наощупь.
Мысли разум тлят, словно плоды разъедают дерево;
я знать не знал о мире и оттого отравлялся медленно.
Господи, упаси! Аз многогрешный, склонный к изъяну;
может, крови Христовой испить, и я внове счастливым стану?